С тех пор, как Дейдара стал нукенином, жизнь не баловала его рьё, но особенных неудобств это не доставляло — всё, что ему было нужно, он мог раздобыть и без этого. Тем не менее, слава определённо летела впереди, и сообщения от самых разных повстанцев, мятежников и безбедных политиканов долетали до него с завидной частотой — вместе с деньгами. И, черт возьми, Дейдара был счастлив. Не монетам, конечно же, но, как всегда, одному только — возможности. Возможности дарить красоту разрушения и совершенствовать своё искусство.
Которое, как ни злил этот факт, вероятно было ещё далеко от высшей своей точки, поскольку сегодняшняя же диверсия закончилась совершенно не лучшим образом. Думать об этом, тем не менее, не хотелось, а хотелось лишь добраться до старого храма, где ждал футон и внушительный запас глины. Чакры осталось не то чтоб сполна, а вот крови в Дейдаре — достаточно, потому пока что он предпочёл своей птице поход пешком. В конце концов, мелкие скалы, свидетельствующие о близости к стране Земли, всё равно не вызывали у него ностальгии, как могли бы у кого-то другого.
Трава под ногами темнела с каждой секундой и Дейдаре сложно было сказать: от того ли это, что недавний бой обернулся для него не только победой, но и глубокой раной, или это просто вечереет. Он то и дело скептически поглядывал на травмированное плечо, словно осуждая его за что-то, и напряженно вслушивался в шумящий среди камней ветер.
***
Он ощутил чужое присутствие незадолго до того, как девчонка подняла глаза. Она выглядела куда младше него, худощавой и невысокой. Но главное — волосы, таких Дейдара ещё ни разу не видел. Не то, чтобы дело не было во взрывах, но ему нравились оттенки солнца, крови и огня; яркие цвета и блики. Впрочем, прятаться среди гор или полей с такой яркой особенностью было бы крайне неудобно, и, на взгляд Дейдары, незнакомке стоило бы озаботиться этим вопросом.
Что бы ни происходило сейчас здесь на самом деле.
Всем отлично известно: беззащитная девчонка — приём бандитов и ворюг. Если она не шиноби. Куоничи же — и сами прекрасно справляются, изображая невинных и уставших дамочек. Нынешняя, правда, выглядит какой-то совсем уж хилой, и вызывает скорее жалостливое любопытство, чем боевое. Дейдара морщится и собирается уже отвернуться, когда она вскидывается и чуть не падает. Определённо заметила его, и определенно (стоит отметить про себя) оказалась неплоха в распознавании чакры.
У Дейдары — славное негласное правило: не думать долго.
В секунду он оказывается за спиной куноичи, прямо на её спасительном камне, на всякий случай подсаживая за худое девичье плечо глиняную гусеницу. Нельзя сказать, что перестраховка после побега из деревни успела стать одной его привычек. Но, всё же, крайне неудачный день сказывался на готовности к схватке. Даже столь неожиданной.
Он замирает на долю секунды, имея возможность теперь рассмотреть девушку получше.
— Сколько тебе, десять? — спрашивает без усмешки, всерьез — ведь вблизи рыжая кажется ещё меньше прежнего.
Успевает подметить следы от укусов за воротом одежды, и удивлённо хмурится.
Вероятность боя всё-таки уменьшается со стремительностью взрывной волны, и Дейдаре даже кажется, что вообще не стоило лезть в это. В конце концов, измотанные девчонки — по-настоящему, или прикидывающиеся — совершенно не его дело. Но он лишь тихо хмыкает, подёрнув занывшим плечом, и остаётся на месте — по большей части любопытства ради.